- В одном черном-черном городе, в черном-черном доме... Да ладно, я так, распеваюсь, - обворожительно улыбнулась в камеру миниатюрная девушка в джинсовом костюме, с длинными вьющимися каштановыми волосами и голубыми глазами. - Записываешь? - обратилась она к высокому парню во всем черно-белом, на плече которого и покоилось чудо техники.
   - Вроде как, - критически осматривал камеру он.
   - Так вроде или записываешь?
   - Хочешь, посмотри сама, - парень протянул девушке махину, весившую чуть больше десяти килограммов. Она попятилась.
   - Ты что, хочешь, чтобы я пупок себе надорвала?! - вскрикнула она в притворном ужасе.
   Оператор скептически на нее посмотрел.
   - Вир, а Вир, - протянул он, - дурью не майся. Ты во-он тот камушек сдвинула, - палец показал за плечо, где сиротливо лежал вышеозначенный "камушек", точнее, то, что от него осталось. - А камера - это так, поразмяться.
   Девица смущенно потупилась, шаркая ножкой.
   - Да я так, - хихикнула она, - случайно... И вообще, подними объектив.
   Парень поспешно закинул камеру на плечо.
   Вир прокашлялась.
   - С вами Вишневицкая Виринея. Итак, мы находимся в Дейр-эль-Бахри, в храме египетской царицы Хатшепсут. Царица Хатшепсут правила в 1525-1503 гг. до н.э. и была женой фараона Тутмоса II. После смерти мужа она узурпировала трон, лишив престола законного наследника - своего пасынка Тутмоса III, который, как считается, был рожден от женщины нецарского происхождения. В годы правления Хатшепсут в долине Нила велись значительные строительные работы, в том числе перестраивался и расширялся храм Амона в Карнаке. Вероятно, Хатшепсут стремилась тем самым обессмертить свое имя. Забегая вперед, скажем, что это ей не удалось - судьба, увы, жестоко отомстила царице...
   - Пожизнерадостней, Вир, это не заупокойная служба, - попенял ей оператор, поправляя съезжающую с плеча технику.
   - Умолкни, умник, в лекциях не нуждаюсь, - девушка посмотрела на бедного парня так, что тот был готов сквозь землю провалиться. - Лучше снимай.
   - Что?
   - Тимофей, не будь бараном. Все.
   Тим медленно повернулся вокруг своей оси.
   - Так?
   - Хм, - Вир сложила руки на груди и как-то странно смотрела на парня.
   - Что? - не понял Тим такого внимания к своей персоне.
   - Да так, ничего. Покрутись еще, покрутись. - она ухмыльнулась. - Глядишь, и скарабей со спины спрыгнет.
   - ЧТО?! - взвыл оператор и закрутился волчком на месте, не выпуская из рук камеру и пытаясь стряхнуть со спины насекомое. - ПОМОГИТЕ!!
   Девушка отвернулась, чтобы воющий белугой Тим не заметил то, что вся она трясется и отнюдь не от страха.
   - Ви-и-и-ри-и-не-я-а-а-а!! - бедный парень стал нарезать круги по террасе. Камера все еще была с ним. - Спа-аси-и-и!!
  Вышеозначенная персона не выдержала и зашлась в диком приступе смеха. Тим это заметил. И с громким кличем кинулся на приколистку, выставив как штык вперед многострадальную съемочную технику. Виринея, все еще гогоча как сивый мерин, бросилась убегать. И так они носились по первой террасе храма Хатшепсут еще десять с хвостиком минут, разрывая тишину египетской ночи дикими криками (Тим) и таким же диким ржачем (Вир). Под конец девушка споткнулась и кубарем прокатилась до ближайшей стены. Тимофей резко затормозил, подняв тучу пыли. Послышалось оханье и ядренные трехэтажные проклятия в адрес запыхавшегося оператора.
   - Так тебе и надо, - обиженно сказал парень. - Нечего шутки на работе шутить.
   - Я тебя убью. - мрачно пообещала Виринея, с трудом поднимаясь на ноги. - Когда-нибудь точно.
   - Пошли, - Тим мотнул вздыбленной черноволосой головой на третий ярус. - Надо хоть что-нибудь снять. Моего вертежа недостаточно.
   Они взобрались на третью террасу. По пути Вир успела помянуть весь египецкий пантеон богов до десятого колена. Пришедши (читай: приползши) наверх, девушка устало опустилась на подножие статуи когда-то богато раскрашенного сфинкса. Тим тут же опустился на одно колено и включил чудом выжившую в гонке технику.
   - Мы ведем репортаж с Дейр-эль-Бахри, храм царицы Хатшепсут. - начал он. - Сейчас мы находимся перед входом, в который почему-то не пускают туристов.
   Вир вспомнила, как они при свете дня пытались проскользнуть в храм, но представительного вида дяденька очень вежливо по-арабски попросил "треклятых журналюг" пойти далеко и красочно. Они ушли, правда, недалеко и совсем не красочно, то бишь за уголок. А ночью при свете полной луны вернулись. Когда охране приспичило.
   - Мы пройдем в храм и посмотрим, почему не пускают туристов, - подмигнул светло-зеленым глазом Тим поверх камеры. Виринея скорчила недовольную миром харю, с кряхтением поднялась с насиженного места и ме-едленно пошла в сторону входа в храм. Тимофей поспешно отключил запись и ринулся за ней.
   Они осторожно протиснулись в узкий вход (это, наверное, от дюже рьяных воришек придумали, чтобы раньше времени не разворовали хозяйское добро. Прим. авт.) и осмотрелись. При свете луны не слишком-то хорошо все можно было разглядеть (главное - увидели стены, пол и потолок, больше ничего не надо. Прим. авт.).
   - Внутри полы отделывались золотыми и серебряными плитами. Двери - из кедрового дерева, с инкрустацией золотом и слоновой костью. Стены имеют росписи, для прочности и яркости красок они покрывались "пульверизированным стеклом". Статуи инкрустировались, раскрашивались. Глазурованные кирпичи с яркими красками растительного орнамента, возможно, воспроизводили древний обычай занавешивать глинобитные стены плетеными циновками. Пальмовидные капители - прообраз ионических капителей Древней Греции - украшались глазурованными плитками и деталями из позолоченной бронзы. Росписи полов часто имитировали нильские заросли с цветущими лотосами и порхающими птицами. Египетским искусством был создан особый тип углубленного в плоскость рельефа, - по памяти пробормотала Виринея, вспомнив увесистый учебник по МХК, часто опускаемый на каштановолосую голову девушки для лучшего запоминания.
   - Рельеф углублялся в плоскость - при освещении сверху или сбоку, особенно на ярком тропическом солнце, светотень создавала игру светлых и темных контуров, а осязательное чувство - иллюзию пространства. Нужно провести рукой по поверхности египетского рельефа, чтобы ощутить тончайшие подъемы и углубления, едва уловимое волнение поверхности, понять осязательный принцип работы мастера, - перенял эстафету обалдевший Тим и подергал задравшую голову Вир за рукав джинсовки. - Пошли дальше, а?
   - Ага, - пробубнила она. "Боевой раскрас" внутреннего убранства храма Хатшепсут захватил ее эмпирическое (и богатое) воображение. Тим подумал о том, что по приезду в Москву придеться закупаться бумагой как на книгопроизводство.
   Съемочная группа прошла чуть дальше и наткнулась на статую женщины. Это и была упомянутая царица Хатшепсут. Статуя была сделана из покрошившегося в некоторых местах известняка. Хотя на статуе царица изображена без накладной бороды, но содержит остальные символы власти фараона; в частности, на неё надет головной убор немес, увенчанный царским уреем. В свете луны нельзя было детально рассмотреть черты ее лица, но Виринее подумалось, что при жизни царица наверняка была красавицей из красавиц.
   Парень и девушка прошли еще дальше и заметили еще парочку статуй, но от созерцания зодчества Сенмута (создателя храма Хатшепсут и воспитателя ее дочери Нефруры. Прим. авт.) их отвлекли посторонние шорохи в установившейся ночной тишине. Что-то шуршало и мерно топало. У Вир округлились глаза и она нырнула за спину Тима. Последний тоже был не ахти какой храбрец и весь сжался, только что не ощетинился как ежик. Шаги приближались. Девушка тоненько заскулила, вцепившись в куртку Тима как энцефалитный клещ, а парень стал бочком пятиться к выходу.
   Вдруг все стихло.
   - Бу-у!!
   - А-а-а-а!!!!! - взвыла аки пожарная сирена Виринея и тяпнув оцепеневшего парня за шиворот, бросилась бежать, только почему-то не к выходу, а вглуб храма. Вслед им донесся раскатистый хохот.
   Девушка, не помня себя от испуга, неслась через бесконечные казалось бы залы, а оператор болтался сзади, как тряпичная кукла, прижимая к груди святое из святого - камеру. Бежала она так еще очень долго, но мы не будем заморачивать читателя над описаниями крутых виражей на поворотах а-ля каскадер-смертник, которые залаживала Вир с матерящимся на родном трехэтажном Тимом и топоте у них за спинами.
   Наконец выдохшаяся девушка попыталась резко завернуть, но подскользнулась и рухнула на пыльный пол. Тимофею повезло меньше. Он пролетел мимо упавшей Вир и врезался в одну из колонн, причем физиономией вперед. Послышался звучный треск ломающегося пластика и хруст еще кое-чего сломавшегося, но к предметам неживой природы это не относилось. Парень сполз на пол рядом с Виринеей, трясящей головой (чертиков зеленых прогоняла. Прим. авт.), зажимая нос (наверное, не надо говорить, какая часть лица пострадала при близком знакомстве с каменной колонной. Прим. авт.).
   - Ч-ч-что эт-то б-б-был-ло?.. - простучала зубами Виринея, озяраясь с выражением ужаса на симпатичной мордашке. Тим пожал плечами, стараясь не допустить падения капель крови на свою уже не слишком чистую и целую рубашку.
   - Без понятия, - прогундосил он. - Кто-то из туристов, видимо, решил народ попугать. Своеобразное пугало для воришек, не находишь? - спокойствие в таких ситуациях прямо как мана небесная.
   - М-может-т б-быть и так, н-но мы НЕ в-воришки, - хмуро оповестила парня Вир, ежась и немного заикаясь. - М-мы, б-блин, п-простые ж-журнал-листы. Т-так с-сложнно б-было з-з-замет-тить к-камеру?..
   - Я так понимаю, это был риторический вопрос, - съязвил Тим, силясь достать из заднего кармана джинсов, прежде черных, а теперь серо-бурых, платок. Уничтожающий взгляд подруги по несчастью заставил его замолчать.
   Шур-шур-шур. Топ-топ-топ. Съемочная группа замерла и насторожилась. Вир подползла поближе к Тимофею. Шаркающие шаги приближались. Парень перестал дышать.
   Из-за кромешно черного провала поворота показалась маленькая ярко-алая точка. Затем появилась вторая. А потом был раскатистый голос, эхом отдающийся от высоких сводов залы:
   - Вот мечется сердце мое туда и обратно, думая, что же скажут люди, те, что увидят памятники, мной сотворенные, спустя годы и будут говорить о том, что я совершила. Не говори, что это похвальба, но скажи: "Как похоже это на нее, ее Величество Хатшепсут, как достойно отца ее, бога Амона!". - причем сказано все это было по-арабски.
   Тим хмыкнул.
   - Если храм не разворовали, я бы еще подумал, а так - фиг с маслом, - он сварганил из свободной ладони аж два кукиша. Вир всхлипнула.
   Пауза.
   - Здрассьте, приехали! - удивился голос. - Я вам тут надписи зачитываю, а вы тут мне непонятные жесты показываете! Что за неуважение к истории, ммм?
   - Можно я не буду отвечать?
   - Нельзя.
   - Почему?
   - Мне так хочется. Царица я или не царица, в конце концов?..
   И вдруг Тима осенило. Правда, за этим последовал оглушительный вопль, но оно того стоило.
   Перед ними была мумия. Мумия египеской царицы Хатшепсут. А вам страшно?..
   - Простите, а вы кто? - как можно невиннее спросил Тим, надеясь таким образом подтвердить свою догадку.
   - Кто я?! Кто я?! - неожиданно вскричал голос. Красные точки переместились ближе к сидящим на полу парню и девушке. - Позор, меня собственные подданные уже не узнают!
   Да, все-таки он был прав. Так может реагировать только нахватавшаяся новых слов царская особа.
   - Госпожа Хатшепсут, спешу вас уверить, что мы с Вир не ваши подданные.
   - Как-как? - мумия прошаркала на лунный свет. - Что-то к старости слаба ушами стала.
   - Мы граждане России, - пискнула Виринея где-то из области подмышек оператора.
   - России? Это что, какая-то новая страна? - живо заинтересовалась мумия, почесывая затылок или то, что когда-то и было.
   - Для вас, может, и новая, - согласился парень, удивляясь своему ледяному спокойствию, недрожащему как заячий хвост голосу и главное - дискуссии с умершим, извините, умершей. - А для нас - дурдом на ножках.
   - Брось, в любом государстве полно самодуров, вы не исключение. Дурдом, ха... Кстати, что это вы тут делаете? - задала главный вопрос мумия, сведя надбровные дуги над переносицей и уперев руки в прогнившие бока.
   - Развлекаемся. Репортаж снимаем, - оператор махнул рукой на то, что осталось от съемочной техники. - Только как-то неудачно.
   - Так это вы тут орали, как умалишенные? - надбровные дуги поднялись наверх, красные точки стали больше и медленно приобрели зеленый цвет, руки опустились. - И это называется развлекаться?
   Вир и Тим закивали. Последний не стал напоминать старушке о ее "развлечениях".
   - Да-а, - протянула Хатшепсут, - в мое время было проще. Позвал раба и перерезал глотку.
   Виринея передернулась.
   - Ничего себе разлечение. Никакой демократии и любви к народу. - пробубнила она себе под нос. Мумия ее не услышала, а парень услышал и кинул на нее (Вир, а не мумию) грозный взгляд. Девушка затихла.
   - Вы мне тут всех скарабеев перебудили своими воплями, - сказала мумия царицы. - Не пора вам еще, а? - завуалированный намек на то, что неплохо бы и помещение очистить от своего присутствия.
   - Эээ, знаете, - осторожно начал Тимофей, - мы дороги назад не найдем.
   Луна вылезла из-за колонны и осветила черно-буро-желтое лицо мумии Хатшепсут. На нем застыло удивление и что-то, напоминавшее скепцизм.
   - Ладно уж, - тяжко вздохнула она. - Помогу найти дорогу. Но только чтоб больше в храм ни ногой!
   Съемочная группа усиленно закивала, что. мол, да-да, ни слуху ни духу нашего тут не будет.
   Тим поднялся по колонне и помог встать необычно тихой Виринее, которую колотила крупная дрожь.
   - У тебя диктофон с собой? - шепотом поинтересовался он у Вир. - Я свой в номере оставил.
   - Во внутреннем кармане был, - отстраненно прошептала в ответ каштановолосая, - если при падениях не раскурочили.
   - Одолжи, - так же шепотом потребовал Тим, протянув ладонь. В нее лег маленький красный диктофон, и только парень успел его спрятать, как в проеме появилась голова Хатшепсут.
   - Вы чего там застряли? Сейчас уйду в саркофаг и поминай как звали. - и исчезла в темноте.
   Парень и девушка синхронно переглянулись и сглотнули. Затем они двинулись вслед за мумией, бодро вышагивающей по залитой лунный светом галерее и насвистывающей какой-то египетский мотивчик.
  Так и шла по бесконечным залам храма процессия: впереди широко шагающая Хатшепсут, а немного позади еле поспевающие за фараоншей Виринея и Тимофей. Через минут пятнадцать с хвостиком они вышли в главный зал, откуда и началась "шуганая" гонка.
   - Ну вот, - широко махнула рукой мумия, - выход. Топайте отсюда.
   - Эээм, извините, а можно просьбу? - расхрабрился Тим.
   - Какую? Учти, золотом не осыплю и фараоном не сделаю, - предупредила Хатшепсут (извиняюсь, но назвать ЭТО женщиной язык не поворачивается. Прим. авт.).
   - А мне и не надо. - ответствовал оператор. (чуть не написала "император". Прим. авт.)
   - Разрешите взять у вас интервью! - воскликнула Вир и сразу сжалась, ожидая отказа или еще чего-то.
   - Что взять? - не поняла мумия, посмотрев на девушку зелеными огоньками.
   - Интервью, - повторила еще тише Вир. - Расскажите про себя.
   - А-а-а, - протянула бывшая фараонша. - Даже не знаю... как-то не пробовала...
   - Все случается в первый раз, - гнусаво успокоил ее Тимофей.
   - Ну... - замялась бывшая царица.
   - Садитесь, пожалуйста, во-он туда, - оператор указал на постамент статуи сфинкса с лицом Хатшепсут. Последняя прошествовала своим шаркающим шагом и плюхнулась на указанное место. Тима едва не пробило что называется на "хи-хи" при осознании того, что он, обычный оператор, указывает, куда садиться царице Египта, пусть и бывшей.
   Когда Хатшепсут заняла свое место, Вир дрожащими пальцами включила диктофон.
   - Итак, начнем, - голос сдавал ее со всеми потрохами. - Внимание, вопрос. Скажите, пожалуйста, как ваше имя?
   - Хатшепсут I. Я слышала, что некоторые называли меня Мааткара Хенеметамон.
   - Сколько вы правили Египтом?
   - Ммм... - задумалась мумия, поглаживая подбородок. - 21 год и 9 месяцев, если не ошибаюсь.
   - Ваша родословная?
   - Что?
   - Родные. Поочередно.
   - Я дочь Тутмоса I и Яхмес, внучка Яхмоса I. У меня была всего одна родная сестра Нефрубити, и три или четыре младших сводных брата: Уаджмос, Аменмос, Тутмос II и, возможно, Рамос. Они были детьми моего отца и царицы Мутнофрет. Ох и злобная же была баба... Два моих младших брата, Уаджмос и Аменмос, умерли еще во младенчестве. Мне пришлось выйти замуж за Тутмоса II, моего сводного брата. Честно скажу, такой был размазня и слабак, что прямо ужас. У нас родилась дочь Нефрура, а после Меритра. Заниматься воспитанием Нефруры и Меритры я приказала Сенмуту. Кстати, большое ему спасибо за чудесный храм. Многие почему-то считали его моим фаворитом. В каком-то смысле да, возможно, но он мне был интересен как человек, а не как игрушка. Так о чем бишь я?.. Ах да... Я хотела сделать наследницей трона Нефруру, но этот паразит по имени Тутмос меня опередил, состряпав себе наследничка. Ох он был и шило в заднице... Наследничек. - Хатшепсут поерзала на постаменте. - Он был женат на Нефруре, а после ее скоропостижной и ранней кончины - на Меритре.
   - Как вы взошли на престол? - Виринее тоже было неудобно на своем насесте. Тим молча слушал исповедание бывшей царицы.
   - После смерти моего мужа мой пасынок стал единоличным фараоном, а меня назначили регентом.
   - Кстати, неформальный вопрос, - встрял Тим. - Откуда вы знаете столько современных слов?
   - А ты думал, я так и буду непросвещенной деревеньшиной? - фыркнула мумия. - Я подслушивала разговоры людей. Даже у стен есть уши, - лукаво улыбнулась она (Тим, наверное, принял за лукавство игру светотени на лице Хатшепсут. Уверяю вас, на полусгнившей физиономии мумии не может быть лукавства или чего-то там еще. Нервишки у парня шалят. Прим. авт.)
   - Продолжайте, пожалуйста, - Вир испепеляюще зыркнула за плечо.
   - Кхм. Так вот, меня назначили регентом мелкого. Но через некоторое время его отстранили от трона и на него взошла я. Меня поддерживали жрецы Амона. Тутмоса III отправили на воспитание в храм, чем его планировалось не допустить до престола, хотя бы во время моего регентства.
   - Что ознаменовало ваше правление? - Виринея встала, прошествовала через всю залу и уселась рядом с уже вальяжно развалившейся Хатшепсут. - Что вы сделали?
   - Хм, дай подумать... - почесала висок мумия. - Ммм... Я выстроила "Красное святилище" в Карнаке, гранитные обелиски, потом VIII пилон в храме Амона, затем святилище Амона-Камутефа и расширила храм жены Амона - богини Мут. Два обелиска моего имени высотой, если память мне не изменяет, 29,56 метров рядом с пилоном храма Амона-Ра в Карнаке были самыми высокими из всех построенных раннее в Египте, пока их не заложил каменной кладкой этот мелкий вандал, Тутмос III. Затем я выстроила прекрасный храм Джесер Джесеру. Кстати, его архитектором был Сенмут.
   Бывшая царица замолчала.
   - А что еше? - алчно спросила Вир, охочая до всего древнего зодчества.
   - Да так, кое-что по мелочи. - отмахнулась Хатшепсут. - Будут еще вопросы?
   Девушка промолчала.
   - Да, будут, - за нее ответил Тим. - Как вы умерли?
   - Неприятный вопрос, но постараюсь ответить. - мумия наморщила лоб (ага, косточки наморщила. Прим. авт.). Она молчала несколько минут, а потом заговорила.
   - Я умерла от болезней. Да-да, во множественном числе. Проведенный анализ меня, - бывшая фараонша передернулась, - показал, что у меня была опухоль кости, диабет и рак печени. Да и худышкой я не была. Я принимала средство для кратковременного избавления от боли, и скорее всего, за несколько лет приема я могла запросто себя отравить, тем более, что ваши умники-мыслители обнаружили какое-то канцерогенное вещество. Короче, все они сошлись на версии, что я случайно убила сама себя.
   - Извините, - в один голос произнесли Тим и Вир, переглянулись и захихикали.
   Зеленые точки с пустых глазницах Хатшепсут стали багроветь и сразу же воцарилась тишина.
   - Спасибо за интересную беседу, госпожа Хатшепсут, - Тим встал и поклонился до пола. Виринея торопливо последовала его примеру.
   - Спасибо за функции эмоционального унитаза, - хихикнула мумия.
   - Ну, мы тогда пойдем? - пальчик девушки указал на узенький выход. Хатшепсут кивнула и неспешной походкой "от бедра" двинулась в недра храма. Горе-журналисты тут же ретировались, как только она скрылась за поворотом и рысью спустились на первую террасу.
   - Ты понял, что это было? - уже снизу ошалело спросила у оператора запыхавшаяся Вир.
   - Не-а, - помотал головой Тимофей. - Но я понял одно, что больше в Египте духу моего не будет.
   - Я с тобой согласна, - скосилась на него Виринея.

   P. S. ... а потом в своем кармане Тим нашел золотого скарабея...